onerepublic – all fall down

taylor momsen
sea air
сиа эйр

все, что вы можете узнать о сиа в городском архиве.
. . . . . . . . . . . . . .

▸ восьмое августа. [22 года] ▸ шеффилд // крагерё ▸ бариста ▸ пансексуальна, влюблена ▸ мать и отец в Шеффилде, младший брат Оливер . . . . . . . . . . . . . . . . . . . несколько слов от сиа: тебя зовут морем, Сиа. море должно топить; разбивать свои волны о скалы и ласкать песчаные берега. ты море. тебя зовут морем. море не подчиняется никому и никогда. это так на тебя похоже, не правда ли? ты тоже никому не подчинишься; ты тоже не найдешь спокойствия, пока море внутри не затихнет.

безумие относительно. всё зависит от того, кто кого запер в какой клетке.
пожалуйста, дай вдохнуть твой воздух. напиши нам свою историю на этом старом клочке бумаги.
. . . . . . . . . . . . . .
здравствуй. я не знаю, как должны начинаться письма, я не знаю как нужно знакомиться с кем-то новым, но я просто хочу оставить о себе самый маленький след в твоей жизни.
меня зовут морем. меня зовут Сиа. свою жизнь я начинала в туманах Англии, когда-то очень давно. я почти не помню родные места; они никогда не были мне родными на самом деле. Шеффилд с моего детства был чужим, закрытым городом. ты знаешь, что такое, когда разлагаешься в буднях, когда дома-крыши-деревья-мир выедают тебя изнутри, оставляя только гной?
в пятнадцать жизнь воспринималась мной особенно остро; я видела как умирают дети, я видела как изменяет мать с соседом, когда отец (по тому времени востребованный юрист) уезжал в Лондон, я знаю, что мой младший брат от другого человека; я видела, как рушится по кусочкам реальность, когда любимого кота переехала чья-то машина, а в школу вызвали родителей, потому что разбитые окна и сломанные руки одноклассников никак не могли пройти мимо администрации. а потом появился этот дурацкий термин "сложный ребенок", "юношеский максимализм", я курила за школой вместе со старшеклассниками и смотрела, как парни играют в регби, тайно мечтая заниматься тем же.
мне всегда было уютнее с мальчиками. девушки - девочки - дамы - женщины вызывали во мне стойкое отвращение. разговоры никак не хотели завязываться, наверное потому, что я дымила им в лица, читала книги, а они говорили о шмотках и о том, какой классный капитан в школьной футбольной команде. и только я знала, что этот капитан сидит на наркоте, откуда он ее берет и как вставляет после дозы намешанных таблеток.
я никак не могу сказать (сквозь время) что была умной; я была глупой и лучше бы говорила в свое время о красивых мальчиках, мечтая, чтобы один из них меня трахнул. я прыгала по крышам, воровала еду на спор и нюхала табак. ты, наверное, назовешь это желанием выделиться или пойти против системы. сейчас мне кажется, что все это было лишь из-за недостатка родительского внимания. младший брат всецело занимал их время (а я улыбалась в лицо матери, которая целовала отца и отцу, который говорил, что Оли очень похож на него), а я занимала комнату на втором этаже, рисовала на стенах психоделические рисунки и одевалась во все черное.
к восемнадцати, как показалось, мир согнул меня окончательно, хоть я и старалась выпрямиться изо всех сил. "это замечательный брак", сказал мне однажды отец, а я смотрела в голубые глаза будущего жениха и слышала, как время считают часы. не смотря на то, что жизнь дала огромную трещину и трещина разрасталась еще с моей школьной парты, у меня было огромное количество не сделанных дел. я никогда не курила мятные сигареты, я никогда не ездила по миру, я никогда не писала дневник. разве можно не переделав определенно важные дела выйти за кого-либо замуж?
разве можно выйти замуж не по любви?
да, в своем детстве я была крайне глупым ребенком; никогда не сопоставляла себя с принцессой или феей, но свято верила в то, что рано или поздно я полюблю до того, что на сигаретах начну писать чужое имя и курить этого человека, чтобы он жил во мне. всегда думалось - любовь это то, что обязательно настигнет и меня; меня, прошедшую через множество школьных драк, сидение под домашним арестом почти год, наркотики, с пачкой красного мальборо в кармане. но вместо любви появился мужчина, с голубыми глазами, который смеялся над моим именем и говорил, что море не может быть человеком и глупо себя так называть.
знаешь, лучше всего за всю свою жизнь, пожалуй, я научилась ненавидеть людей. это не та ненависть, которая направлена на всех без разбора; это ненависть, которая всегда имеет объект. первым объектом стала одноклассница, сдавшая меня директору, вторым парни, которые двинули дозу. третьим объектом стал мой жених. мне тогда сказали: "вы женитесь в твой двадцатый день рождения", а я расплакалась. представляешь?
никогда не плакала. сорвалась первый раз в жизни; почувствовала несправедливость, а может просто моя многогодовая усталость, помноженная на простое желание, чтобы меня любили (все ведь хотят любви, и ты тоже, я знаю) наконец-то дала о себе знать.
мама выкинула сигареты; отец купил машину и заставил сдавать на права.
а я смотрела на новую школьную команду, думала о том, что капитан определенно похож на гея и отчаянно хотела вырваться. потому что Шеффилд никогда не был мне родным. потому что Шеффилд всегда держал меня по рукам и ногам, не давая найти свое место в жизни.
единственное, за что я благодарна матери за свои двадцать два года, так это за умение варить кофе. мне всегда говорили, что кофе у меня получается отменный, вкуснее, чем в кофейнях где-то в центре города. я никогда не верила; я и сейчас не верю. просто в какой-то момент поняла, что пересиживать эти несколько лет до свадьбы будет очень трудно, не занимаясь ничем. тогда я пошла на курсы, где получила гордое звание "бариста". знаешь, готовить кофе - это то, что по-настоящему пришлось мне по душе. хоть я все также мечтала играть в регби и курила тайком на лоджии, пока никто не видит.
за день до двадцатого дня рождения трещина в мире стала настолько большой, что я поняла - либо он меня, либо я его. и я действительно пошла против; если честно, то не ожидала от себя такого упрямства. бунтарский дух, скажет мне потом какая-то бабушка по дороге. заверит, "ты со всем справишься, милая", а у меня будут ярко подведенные глаза и несколько долларов в кармане. первое путешествие автостопом, я вычеркнула из списка мятные сигареты и путешествовать по миру.
наверное, ты хочешь знать, куда я ехала и отчего сбежала?
иногда бывает так, словно все и всё против тебя. понимаешь? вот именно это и было со мной. я не буду сдаваться перед трудностями. я вообще не буду сдаваться, никогда. у меня есть я, и это самое главное. и, словно маленьким взрывом, я поняла тогда, что не смогу жить вместе с этим человеком. не смогу больше существовать в Шеффилде, с братом и родителями лжецами. ты скажешь - какая глупая, раз сбежала от прекрасной партии, да еще и буквально перед свадьбой. а я скажу тебе, что не жалею ни о чем.
я не знала, куда я еду, я просто ехала. пересекала страну за страной, зарабатывала себе как-то на жизнь, останавливаясь где-то. знаешь, мне кто-то как-то сказал, что если человек хочет от всего сбежать, то он едет в Крагерё. и, как оказалось, я тоже ехала туда.

Крагерё - это мой дом; это кофейня, маяк, трещина в жизни. я не знаю, почему и откуда она взялась. я не знаю, ради чего я заставляю себя страдать. я хочу любви? да. есть теория, что страдая, человек чувствует себя живым, и у меня ощущение, словно я специально ковыряюсь в своих дырках, чтобы стало еще больнее. в итоге, я уверена, мне будет достаточно найти того, кого полюблю всем сердцем.
а пока что я работаю, готовлю людям кофе и совершенно никого не знаю. редко говорю, листаю чужие фотографии в социальных сетях и думаю, что, в общем-то, я неплохо устроилась.
потому что, как кажется, все мои пути всегда приведут в Крагерё.
и тут я найду спокойствие.

все, что вы можете узнать о вишну в городском архиве.
. . . . . . . . . . . . . .

▸ 630703631 ▸ станьте мне вторым домом, пожалуйста. я так долго искала именно вас; оставайтесь такими же теплыми, я хочу теряться в одуванчиках. живите. дышите. будьте.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . .

оставленная записка.

бесконечно старое, но ничего свежее нет

Лухан смотрит в пол и думает о том, что ничего не меняется. Все стоит на месте, в одной единственной сраной точке. Откуда начали туда и пришли. Ни на йоту не сдвинулись и от этого хочется если не реветь, то хотя бы выпить пару лишних бутылок. Да, блять, с Бэкхёном вообще без лишних бутылок никак не протянуть.
Лухан смотрит в пол и думает о том, что ничего не меняется. Они как ругались так и продолжают ругаться, каждый раз разводя руками и говоря "ну вот, ничего не поделаешь". Хотя, казалось бы - два сумасбродных идиота, каждый из которых хочет просто обнять друг друга. Простого прикосновения иногда, кажется, достаточно, чтобы примириться. Но они настолько горды и непреклонны, что фига никто из них не подойдет просто так. Проще умереть, чем первым принять поражение.
Лухан смотрит в пол и думает о том, что ничего никогда не меняется. Никогда и ни за что. Иногда кажется, что достаточно будет просто сделать пару шагов назад и уже опять никаких тебе обязательств и парней. Просто люди, просто деньги, просто жизнь. Учись да трахайся на здоровье, получая за это бабло. Наличку, на которую можно купить почти весь мир.
Лухан смотрит в пол и думает... Черт, просто стоит и думает, понимая насколько все замкнуто и статично. По кругу, бесконечному. Примирение - ссора - примирение, они именно так и живут. Иногда всему виной Бэк, иногда - сам Лу, но чаще, все таки, первый.
Лухан умеет не показывать свою ревность, хотя знал бы Бэк о том, как отслеживает блондин всех внезапных поклонников и с какой радостью он избил бы каждого, подойди хоть один из них к Бэкхёну ближе, чем на пять километров. И сейчас Лу ревнует. Жутко ревнует. К чему? К своему прошлому. Хён больше всего обращает сейчас внимания именно на это, а не на самого Лухана. Ведь именно из-за прошлого сейчас происходит все то, что происходит.
Лухан горько качает головой, молча перенося все слова своего бекона.
Но он действительно рад. Рад тому, что все более или менее разрешилось. Рад тому, что пусть это и тяжелый груз на плечи, но все равно он выявился. Рад тому, что Бэкхён наконец-то сказал то, что его тревожило. В конце-то концов Бэк куда сильнее переживал их разлуку и он имеет полное право вести себя так. Наплевав на чувства Лу.
Но обвинять Хена не получается, как ни крути. Он правильно поступил, правильно сделал, правильно сказал. Он вообще слишком правильный. Мальчик-не-делающий-ошибки.
Лухан думает обо всем и ни о чем одновременно, прокручивая раз за разом в голове самые яркие моменты. Отчего бы им не сходить в океанариум или не купить пару ведер любимого Бэком мороженного? Сердце сжимается, обливаясь кровью.
Лу чувствует - все на волоске. И эти мгновения самые пугающие, уничтожающие все внутри.
За эти несколько минут олень успел много раз подумать о том, что коснись его Бэк и все встанет на места, но все лишь сдвинулось куда подальше не в том направлении. Вот Бен БэкХен толкает Хана в грудь, заставляя шаг за шагом отступать к двери - хорошо, что не снимал свои кеды.
Любимый говорит "вали", и Лухан, падая в пропасть, горько улыбается, словно со стороны наблюдая за происходящим. Два дурака, стоящих в коридоре... или нет? Один дурак, стоящий в коридоре и разворачивающийся в сторону двери.
Лу привык делать то, что ему говорил Бэк. Но никогда еще желания парня не было так трудно выполнить. Шаг за шагом ближе к черте. К концу. К разрыву.
Ноги, словно ватные, но Лухан упрямо проходит несколько метров до двери и молчаливо смотрит на Бэкхена, словно старается запомнить его таким на всю оставшуюся жизнь. Возможно это будет единственное, что так или иначе согреет душу. Кто. Его. Знает.
Зачем что то говорить, когда слова излишни? Сейчас Лухан искренен в своих чувствах - он с грустью и отчуждением дотрагивается до ручки двери и, открывая, переступает порог.
- Я устал, Лу, - парень слышит тихий голос, звучащий в спину. Глубоко вздохнув Лухан, смотря вперед себя и заставляя себя не поворачиваться, не бежать к нему на помощь, произносит самое страшное, что когда либо мог произнести:
- Тогда так будет лучше, - он прекрывает за собой дверь, слегка пошатываясь и идя к лестнице, еле слышно повторяя, - Я люблю тебя, Бэкки. Кажется, словно это поможет как-то дойти куда-то.
Как то спастись.
Может быть это все просто сон? Хотелось бы верить.
Лухан сам решил быть покорным, а оттого бунт внутри так неприятно саднил и раздражал.
Но Лу действительно стоит уйти. У них ведь нет почти ничего общего.
Да и Бэкхену так будет куда лучше. По крайней мере у него не будет истерик и будут стабильные отношения с человеком, которого он заслуживает.
Ну а сам же Лухан никогда не жаловался на память.
Вот и все дела.

Входная дверь подъезда пикает, оповещая о том, что кто-то только что покинул многоэтажный дом.
И вряд ли теперь сюда вернется.